Морочко Вячеслав - Прощай
Вячеслав Морочко
"ПРОЩАЙ..."
Землю тогда будто шерстью покрывали леса, кишащие зверем и шайками
душегубов, а крошечные селения попадались столь редко, что даже небольшие
местечки казались великими городами.
На окраине одного из таких городишек в нищей лачуге жил юноша, сухорук и
горбат, по имени Алис. Он вырос в монастырском приюте, где большелобый
старик научил его грамоте, а приобщая к добру, обнаружил в калеке мятежную
душу.
Покинув монастырские стены, Алис жил тем, что делал из разноцветной бумаги
цветы, которые из сострадания у него покупали, хотя никакие насмешки не
ранили душу бедняги так больно, как жалость. Он был в самом деле уродлив и
ослаб до того, что в последнее время даже не мог открыть дверь в чулан,
где хранились бумажные ленты и клей. Казалось, что дверь эту с той стороны
кто-то крепко держал. Покупая его работу, горожане показывали свое
благонравие, зато в адрес окрестных племен и купцов из далеких земель они
говорили со злобным презрением, веруя в исконное превосходство своего
рода-племени над остальными народами и племенами. Они веселились и
горлопанили, когда на площади истязались пленники, схваченные во время
набегов на соседние земли, а оплакивая сыновей, не вернувшихся из дерзких
походов, винили во всех своих бедах ЧУЖИХ - тех, которые носят другую
одежду, имеют другой цвет волос, верят в бога другого и вообще по-иному
живут... И все-таки Алис предпочел бы стать ЧУЖАКОМ, только бы не
оставаться предметом их жалости.
В городе не любили цыган. Как правило их встречали враждебно, в лучшем
случае относились как к неизбежному злу.
Однажды, когда Алису посчастливилось распродать весь товар,
старуха-цыганка, в лохмотьях с глазами навыкат, пристала к нему: "Позолоти
ручку, Горбун! Дай погадаю!" Юноша дал ей монету. Скользнув по ладони,
нищая взглядом впилась в лицо, - и он отшатнулся. Еще больше его поразили
слова: "Мой яхонтовый, не побрезгуй советом: ступай поскорее в ту сторону,
куда опускается солнце, иди напрямик, сквозь леса, по болотам, в любую
погоду... Не смей возвращаться, как бы ни было трудно! В конце пути
обретешь "живой камень". В нем - твое счастье". Вымолвив это, старая
женщина растворилась в толпе.
Слова ее врезались Алису в душу. Он не долго раздумывал, возвратившись в
лачугу, собрал узелок и отправился следом за солнцем. "Пусть лучше погибну
в пути, чем так жить", - решил юноша. Сгорбленный, сморщенный, он был
противен себе, а телесные муки приводили в отчаяние. Но душа ждала случая,
чтобы поспорить с судьбою... И дождалась.
Алис шел много дней, съев припасы, кормился орехами, молодыми побегами,
ягодами, грибами, кореньями, съедобными травами - всем, что подсказывало
природное чувство, идущее от лесных прародителей. Ночевал на деревьях,
закутавшись в плащ, привязавшись к стволу. Воду пил родниковую. Его не
тянуло назад: здесь никто не показывал жалости - каждый заботился лишь о
том, чтобы выжить и вырастить маленьких.
Как-то в чаще, между отрогами гор, увидел юноша озеро. Было солнечно,
жарко. Пели птицы, плескалась рыба в воде... а у кромки стояла,
задумавшись, девушка с большими глазами и волнами темных волос. Красота ее
была, казалась, невыносимой для глаз. Девушка не заметила Алиса, может
быть, приняла за одну из скрюченных сосен на взгорье. Она скинула платье,
и озеро закипело у ее ног. Дно сначала было пологим, и, удаляясь от
берега, красавица медленно погружалась. Она отошла уже далеко, когда
неожиданно вскрикнула, скрылась в пучине, а вынырн
